Отрывок из книги «Элегантная защита: необычайно новая наука об иммунной системе», опубликованной во вторник Уильямом Морроу.

Стоит ли ковыряться в носу?

Не смейтесь. С научной точки зрения это интересный вопрос.

 

Стоит ли вашим детям ковыряться в носу? Стоит ли вашим детям есть грязь? Возможно: Вашему организму необходимо знать, какие иммунные проблемы таятся в непосредственной близости от вас.

Использовать антибактериальное мыло или дезинфицирующие средства для рук? Нет. Не принимаем ли мы слишком много антибиотиков? Да.

«Я говорю людям: когда они роняют еду на пол, пожалуйста, поднимите ее и съешьте», — говорит доктор Мег Лемон, дерматолог из Денвера, которая лечит людей с аллергией и аутоиммунными заболеваниями.

«Избавьтесь от антибактериального мыла. Сделайте прививку! Если появится новая вакцина, бегите и покупайте ее. Я прививал своих детей до чертиков. И ничего страшного, если они будут есть грязь».

Рецепт доктора Лемон для улучшения иммунной системы на этом не заканчивается. «Вы должны не только ковыряться в носу, вы должны есть это», — сказала она.

Она в шутку намекает на тот факт, что наша иммунная система может выйти из строя, если она не будет регулярно взаимодействовать с природой.

«Нашей иммунной системе нужна работа», — сказал доктор Лемон. «Мы развивались на протяжении миллионов лет, чтобы постоянно подвергать нашу иммунную систему атакам. Теперь им нечего делать».

Она не одинока. Ведущие врачи и иммунологи пересматривают антисептические, порой истеричные, способы нашего взаимодействия с окружающей средой.

Почему? Давайте обратимся к Лондону 19 века.

В 29-м томе «Британского журнала гомеопатии» , опубликованном в 1872 году, было сделано поразительно пророческое наблюдение: «Сенная лихорадка считается аристократической болезнью, и нет никаких сомнений в том, что если она и не ограничивается исключительно высшими классами общества, то встречается она редко, если встречается вообще, где-либо, кроме образованных людей».

Сенная лихорадка — это собирательный термин для сезонной аллергии на пыльцу и другие раздражители, переносимые по воздуху. С этой идеей, что сенная лихорадка была аристократической болезнью, британские ученые были на верном пути.

Более века спустя, в ноябре 1989 года, была опубликована еще одна весьма влиятельная статья на тему сенной лихорадки. Статья была короткой, менее двух страниц, в BMJ, под названием «Сенная лихорадка, гигиена и размер домохозяйства».

Автор рассмотрел распространенность сенной лихорадки среди 17 414 детей, родившихся в марте 1958 года. Из 16 переменных, которые исследовал ученый, он назвал «наиболее поразительной» связь между вероятностью того, что у ребенка возникнет аллергия на сенную лихорадку, и количеством его братьев и сестер.

Это была обратная зависимость, то есть чем больше братьев и сестер было у ребенка, тем меньше вероятность, что он или она получит аллергию. Более того, дети, у которых были старшие братья и сестры, с наименьшей вероятностью получили аллергию.

В статье выдвигается гипотеза, что «аллергические заболевания можно предотвратить, заразившись в раннем детстве, передав их при несоблюдении правил гигиены при контакте со старшими братьями и сестрами или приобретя их внутриутробно от матери, инфицированной при контакте со своими старшими детьми».

«За последнее столетие уменьшение размера семьи, улучшение бытовых удобств и более высокие стандарты личной гигиены снизили возможность перекрестного заражения в молодых семьях», — говорится в статье. «Это могло привести к более широкому клиническому проявлению атопического заболевания, возникающего у более обеспеченных людей, как, по-видимому, произошло с сенной лихорадкой».

Это рождение гипотезы гигиены. Идеи, лежащие в ее основе, с тех пор развивались и расширялись, но она дает глубокое понимание проблемы, с которой сталкиваются люди в наших отношениях с современным миром.

Наши предки развивались на протяжении миллионов лет, чтобы выжить в своей среде. На протяжении большей части человеческого существования эта среда характеризовалась экстремальными проблемами, такими как нехватка пищи или пища, которая могла переносить болезни, а также антисанитарные условия и грязная вода, иссушающая погода и так далее. Это была опасная среда, выжить в ней было чертовски трудно.

В центре нашей защиты была наша иммунная система, наша самая элегантная защита. Эта система является продуктом столетий эволюции, как речной камень формируется под воздействием воды, текущей по нему, и падений, которые он испытывает на своем пути вниз по течению.

Позднее в этом процессе люди научились предпринимать шаги для укрепления своей защиты, развивая всевозможные обычаи и привычки, чтобы поддерживать свое выживание. Таким образом, думайте о мозге — органе, который помогает нам развивать привычки и обычаи — как о еще одной грани иммунной системы.

Мы использовали наш коллективный мозг, чтобы придумать эффективное поведение. Мы начали мыть руки и старались избегать определенных продуктов, которые, как показал опыт, могли быть опасными или смертельными. В некоторых культурах люди стали избегать свинины, которая, как мы теперь знаем, очень восприимчива к трихинеллезу; в других люди запретили мясо, которое, как мы позже узнали, может нести токсичные грузы кишечной палочки и других бактерий.

Ритуальное омовение упоминается в Исходе, одной из самых ранних книг Библии: «И пусть они омывают руки свои и ноги свои, чтобы им не умереть».

Наши идеи развивались, но по большей части иммунная система не менялась. Это не значит, что она не менялась. Иммунная система реагирует на окружающую среду. Когда мы сталкиваемся с различными угрозами, наши защитные механизмы обучаются и затем становятся гораздо более способными справляться с этой угрозой в будущем. Таким образом, мы приспосабливаемся к окружающей среде.

Мы выживали на протяжении десятков тысяч лет. В конце концов, мы мыли руки, подметали полы, готовили еду, вообще избегали некоторых продуктов. Мы улучшили гигиену животных, которых выращивали и убивали для еды.

В частности, в более богатых регионах мира мы очищали воду, создавали водопроводные и очистные сооружения; мы изолировали и убивали бактерии и другие микробы.

Список врагов иммунной системы был ослаблен, в основном к лучшему. Теперь, однако, наши тела доказывают, что они не могут угнаться за этими изменениями. Мы создали несоответствие между иммунной системой — одним из самых долгоживущих и самых совершенных балансировочных актов в мире — и нашей окружающей средой.

Благодаря всему мощному обучению, которое мы получили как вид, мы свели к минимуму регулярное взаимодействие не только с паразитами, но даже с дружественными бактериями и паразитами, которые помогали обучать и оттачивать иммунную систему — которые «тренировали» ее. Она не сталкивается со столькими микробами, когда мы младенцы. Это происходит не только потому, что наши дома стали чище, но и потому, что наши семьи стали меньше (меньше старших детей приносят домой микробов), наша еда и вода стали чище, наше молоко стерилизовано. Некоторые называют отсутствие взаимодействия со всеми видами микробов, с которыми мы привыкли встречаться в природе, «механизмом старых друзей ».

Что делает иммунная система, если она не обучена должным образом?

Он может реагировать слишком остро. Он становится раздражённым из-за таких вещей, как пылевые клещи или пыльца. Он развивает то, что мы называем аллергиями, хроническими атаками иммунной системы — воспалением — таким образом, что это контрпродуктивно, раздражающе и даже опасно.

По данным Центров по контролю и профилактике заболеваний, процент детей в Соединенных Штатах с пищевой аллергией вырос на 50 процентов в период с 1997–1999 по 2009–2011 годы . Скачок кожной аллергии составил 69 процентов за этот период, в результате чего 12,5 процента американских детей страдают экземой и другими раздражениями.

Пищевые и респираторные аллергии росли вместе с уровнем дохода. Больше денег, которые обычно коррелируют с более высоким образованием, означало больший риск аллергии. Это может отражать различия в том, кто сообщает о таких аллергиях, но это также происходит из-за различий в окружающей среде.

Эти тенденции наблюдаются и на международном уровне. Кожные аллергии « удвоились или утроились в промышленно развитых странах за последние три десятилетия, затронув 15–30 процентов детей и 2–10 процентов взрослых», согласно статье, цитирующей исследование из журнала Journal of Allergy and Clinical Immunology.

К 2011 году у каждого четвертого ребенка в Европе была аллергия, и эта цифра росла , согласно отчету Всемирной организации по борьбе с аллергией. Подкрепляя гипотезу гигиены, в документе отмечается, что исследования миграции показали, что у детей, родившихся за границей, уровень некоторых видов аллергии и аутоиммунитета ниже, чем у мигрантов, чьи дети родились в Соединенных Штатах.

Схожие тенденции наблюдаются при воспалительных заболеваниях кишечника, волчанке, ревматических заболеваниях и, в частности, целиакии. Последняя является результатом чрезмерной реакции иммунной системы на глютен, белок пшеницы, ржи и ячменя. Эта атака, в свою очередь, повреждает стенки тонкого кишечника.

Это может звучать как пищевая аллергия, но это отчасти отличается из-за симптомов. В случае аутоиммунного расстройства, подобного этому, иммунная система атакует белок и связанные с ним области.

Аллергии могут вызывать более генерализованную реакцию. Например, аллергия на арахис может привести к воспалению трахеи, известному как анафилаксия, которая может вызвать удушение.

Однако в случае как аллергии, так и аутоиммунных заболеваний иммунная система реагирует сильнее, чем могла бы, или чем полезно для хозяина (да, я говорю о вас).

Это не значит, что все эти увеличения вызваны улучшением гигиены, снижением детской инфекции и ее связью с богатством и образованием. Произошло много изменений в нашей окружающей среде, включая новые загрязнители. Существуют также абсолютно генетические факторы.

Однако гипотеза гигиены — а в случае с аллергией и обратная связь между промышленными процессами и здоровьем — оказалась на удивление убедительной.

Поскольку наши тела стремятся к равновесию, Мэдисон Авеню прилагает все усилия для повышения уровня гигиены, иногда даже во вред нам.

Согласно новому исследованию, опубликованному в 2001 году Ассоциацией специалистов по контролю инфекций и эпидемиологии, нас постоянно кормят маркетингом, связанным с гигиеной, который начался в конце 1800-х годов. Ученые из Колумбийского университета, проводившие исследование, пытались понять, как мы стали настолько очарованы мыльными продуктами.

Некоторые основные моменты:

• В каталоге Sears начала 1900-х годов активно рекламировались «аммиак, бура, а также стиральный порошок и туалетное мыло».

• «В период с начала до середины 1900-х годов производство мыла в Соединенных Штатах увеличилось на 44 процента», что совпало с «значительными улучшениями в системах водоснабжения, утилизации отходов и канализации».

• Маркетинг пошел на спад в 1960-х и 1970-х годах, когда антибиотики и вакцины стали восприниматься как ответ на инфекционные агенты, а «личной ответственности» стало уделяться меньше внимания.

• Но затем, начиная с конца 1980-х годов, рынок таких гигиенических средств — домашних и личных — вырос на 81 процент. Авторы ссылаются на «возвращение общественной обеспокоенности защитой от инфекционных заболеваний», и трудно не думать о СПИДе как о части этого внимания. Если вы занимаетесь маркетингом, никогда не упускайте кризис, и сообщения имели эффект.

• В исследовании приводятся данные опроса Гэллапа, проведенного в 1998 году, согласно которому 66 процентов взрослых обеспокоены вирусами и бактериями, а 40 процентов «считают, что эти микроорганизмы становятся все более распространенными». Гэллап также сообщил, что 33 процента взрослых «выразили потребность в антибактериальных чистящих средствах для защиты домашней среды», а 26 процентов считают, что они необходимы для защиты тела и кожи.

Они ошибались. И даже врачи ошибались.

Они выписали слишком много антибиотиков. Они могут быть огромным благом для иммунной системы, столкнувшейся с инфекцией, которая в противном случае была бы смертельной. Но если использовать эти препараты без веской причины, они могут уничтожить полезные микробы в нашем кишечнике и заставить бактерии выработать защиту, которая сделает их еще более смертоносными.

Ученый, возглавлявший усилия Всемирной организации здравоохранения по разработке глобальной политики по ограничению использования антибиотиков, сказал мне, что с философской точки зрения этот урок противоречит столетию маркетинга: мы не становимся безопаснее, когда пытаемся устранить все риски из окружающей среды.

«Нам нужно отказаться от идеи уничтожения этих вещей в нашей местной среде. Это просто играет на определенном страхе», — сказал ученый, доктор Кейджи Фукуда.

Была ли большая часть нашей гигиены практичной, ценной, сохраняющей жизнь? Да.

Не перестарались ли мы? Иногда. Стоит ли ковыряться в носу? Или, говоря другими словами: может ли это желание ковыряться быть частью примитивной стратегии информирования вашей иммунной системы о спектре микробов в вашей среде, придания этой бдительной силе активности и тренировки вашей самой изящной защиты?

Да. Возможно.

Короче говоря, с точки зрения культуры, вам все равно, вероятно, не следует выбирать — не на публике. Но это удивительно справедливый научный вопрос.